Доверять музам

Преподаватель русского языка, журналист и филолог, учитель йоги и поэт - это все об одном человеке. С Марией Оганисьян (ее поэтический псевдоним - Игнатьева) я познакомилась в барселонской Государственной школе языков на улице Драссанас, где она уже больше десяти лет преподает, а последние три года еще и заведует кафедрой русского языка. Я сразу поняла, с каким неординарным человеком мне повезло встретиться, и попросила Марию об интервью. И вот уже через несколько дней я сидела за чашкой кофе у нее дома, листая только что подаренную мне книгу стихов Марии.

Автор двух поэтических сборников («Побег», 1997, и «На кириллице», 2004), публикаций в отечественной и зарубежной периодике, коллективных сборниках и антологиях, а также многочисленных статей по вопросам русского языка и литературы, соавтор учебников «El ruso para hispanohablantes», Мария излучает уверенность в себе и внутренний покой, которых так часто недостает нашим людям, живущим на чужбине. «Иммигрант всегда живет без корней, а это непросто», - говорит она. 

Тем не менее, она нашла свой путь в этой стране, которая теперь стала ее домом, хотя сама Мария говорит, что живет двойственной жизнью: «тело и ум в Испании, а душа - в России», поэтому и пишет она, и публикуется в российских и зарубежных изданиях только на русском языке. Исключением являются подборки переводов ее стихов на сербском языке, недавно опубликованные в Сербии.

- Как получилось, что ты, коренная москвичка, сейчас оказалась в Каталонии?

- В 1989 году мне довелось принять участие в турпоездке в Барселону, организованной Союзом журналистов. Мы жили в отеле недалеко от Рамблас, а нашим гидом была преподаватель кафедры русского языка в барселонской языковой школы на Драссанас - Роза Суарес. Гид Божьей милостью, она влюбила нас всех в Каталонию, притом что сама была из Астуриас. К несчастью, она уже умерла. А тогда я и не подозревала, что буду ходить каждый день по этим улицам в эту школу языков и сидеть за Розиным столом. Во время той поездки я впервые услышала каталонскую речь, а вернувшись в Москву, начала учить этот очень интересный язык, благо занятия проходили на том же этаже, где была моя кафедра зарубежной литературы. Тогда в Москве был довольно активный и живой кружок любителей Каталонии, состоявший из преподавателей и студентов каталонского языка в МГУ и приезжих каталонцев. А потом я оказалась в пиренейском городке, куда приехала по приглашению моей учительницы каталонского, и там познакомилась со своим будущим мужем - преподавателем биологии. Бросила интересную работу в Институте мировой литературы и переехала сюда.

- Пыталась ли ты стать профессиональным журналистом в Испании или сразу решила посвятить себя преподавательской деятельности? Сложно ли было устроиться на работу в такое престижное учебное заведение, как государственная школа языков?

- Уже на журфаке я поняла, что меня больше привлекает литературное творчество и исследовательская работа в области филологии, чем собственно журналистика. Поэтому на факультете я в основном учила иностранные языки - испанский, французский, немецкий, итальянский, а за латынью и древнегреческим моталась в гуманитарный корпус на Ленинских горах, теперь Воробьевых. Журфак мне очень нравился, но аспирантуру я заканчивала на филфаке, защитила диссертацию по европейской трагедии XVII века.

Бесспорно, мой диплом о высшем образовании и степень, на подтверждение которых ушел первый год жизни в Испании, и знание каталонского сыграли существенную роль в том, что мне удалось поступить на работу в эту школу. Но, конечно, в моем случае немало значили и рекомендация Розы Суарес, и тот факт, что 13 лет назад здесь было не так много русских гуманитариев, тем более с соответствующими подтвержденными дипломами. Ну а чтобы место стало постоянным, т.е. чтобы получить статус госслужащего, нужно сдать очень не простые экзамены по конкурсу, который к тому же еще должны созвать, что происходит очень редко.

- А кто в основном твои ученики и зачем они приходят учить русский язык?

- До моего прихода на кафедру, которая существует уже более 30 лет, это были в основном романтики от коммунизма, идеализировавшие Советский Союз. В начале 90-х проявилась резко коммерческая тенденция - многие предприятия увидели перспективу в недавно открытом огромном рынке, и к нам пошли работники этих предприятий и студенты. Сейчас, как мне кажется, количество романтиков (уже больше от культуры, чем от идеологии) и прагматиков среди наших студентов как-то уравновесилось.

Культурный уровень наших студентов довольно высок: для большинства из них русский - третий иностранный язык. Одна студентка как-то даже сказала: «Курсы русского - это единственное место, куда я прихожу поучаствовать в культурном и умном разговоре». Работать в аудитории - одно удовольствие. Это очень благодарный труд!

- Радует, что все-таки интерес к русскому у испанцев не пропадает. Ведь даже многие русские начинают вставлять в свою речь испанские словечки, не говоря уже о детях русскоговорящих родителей, рожденные в Испании, которые часто уже и не говорят по-русски…

- Да, меня очень удручает, когда я слышу русскую речь с испанским акцентом даже у людей, недавно уехавших из России. Чужой язык всегда «агрессивен». Мандельштам сказал: «Не искушай чужих наречий», ибо это «чудовища с лазурным мозгом и чешуей из влажных глаз». Чужой язык проникает в подсознание, коверкая твою собственную внутреннюю структуру, интонации и синтаксис души. Если ты не занимаешься обороной своего языка, то он беднеет, а вместе с ним и ты сам. Для меня одним из первых испытаний здесь было отсутствие возможности постоянно говорить на родном языке, я чувствовала, что теряю его, но теперь, слава Богу, есть Интернет, стало немного легче найти близкие души среди новых приезжих, можно чаще ездить в Россию, на кафедре у всех родной язык - русский. Я это говорю не к тому, что не нужно учить испанский. Я, например, выучила и испанский, и каталонский, и сейчас занимаюсь баскским. Это значит, что не нужно никогда мешать два языка, нужно стремиться к дистилляции: говорить чисто, богато и красиво и на чужом, и на родном языке.

А что касается детей, то тут оборона и бдительность должна быть двойной, это серьезный труд, который нужно на себя взвалить - ради самих детей, ради своего детства, ради России. С детьми нужно быть очень последовательными и не только всегда говорить с ними по-русски, но и не понимать их, когда они отвечают по-испански или по-каталонски. И тогда со временем говорить с вами только по-русски становится для них естественным.

- Ты очень успешный человек, но в твоих стихах много грусти. Чем это вызвано?

- Конечно. Это прорывается тоска по Родине. У меня ведь именно эмигрантские стихи. Еще во мне сильно ощущение начала «обратного отсчета» - как будто мы катимся к концу света или он к нам. По всем признакам, происходит вторичное смешение, о котором в конце XIX века писал великий философ Константин Леонтьев. Все ходят в джинсах, пользуются одной монетой, покупают, едят, развлекаются в одних и тех же заведениях. Сейчас это называется «глобализацией», а Леонтьев это описывал как энтропию. Этот ужас никак не связан с моим личным пребыванием в этом мире - я очень счастливый человек. Но я верю в существование Муз и в то, что им виднее. Ты можешь сидеть в позе лотоса с блаженной улыбкой, но вдруг что-то ударит под ребра, и судорогой сведет лицо, и начнешь кричать и махать руками и исполнять тебе самому еще неведомый танец…

Стихи Марии Игнатьевой можно почитать на http://magazines.russ.ru/authors/i/ignateva/